Мы чересчур увеличили дозу,
Вспомнили все, что хотели забыть
Или на рельсы легли слишком поздно
Бог устал нас любить. [c]
Иногда мы не успеваем моргнуть глазом, как только пролетает, будто осенний ветер, целая жизнь. Раз, два три - рождается человек. Раз, два, три - умирает человек. Мы никогда не научимся контролировать время, какие бы высокие технологии бы ни изобрели, и даже исключительной магии часы не подвластны. С каждым мгновением увеличивается наш возраст, мы становимся такими старыми, что не можем вспомнить, казалось бы, мелочей, по которым когда-то пускали слезы, которые всегда ставили на первое место в свой список проблем на воображаемом фолианте. Забываем тех, кто когда были нам так дороги, за кого мы были готовы отдать всю свою жизнь, и лишь по цветным фотографиям можем распознать их. Или вновь увидев вживую. Это в лучшем случае. А в худшем... а в худшем, не вспомнить вообще.
С каждой секундой уходило детство. После окончания школы мы становились другими. Формировались личности. Нас сменяли взрослые, серьезные и целеустремленные люди, со сложившимися чертами характера, мировоззрением и взглядами на жизнь. И только в самой глубине каждого сидит все тот же наивный маленький ребенок со звонким смехом и любовью играть в куклы. Радужное детство все так же прячется за маской ужасной взрослости, состоящая из ста пятидесяти оттенков серого. Сказать, что мы скучаем по прежним временам, значит не сказать ничего. Как уже говорилось, все воспоминания выветриваются в южном направлении - и первая любовь, и имена лучших друзей, и стихи, которые нам задавали выучивать в начальной школе, и гвоздики, подаренные на день рождения, и голос молодой матери, которой сейчас уже за пятьдесят. И первая проба огневиски в <<Кабаньей Голове>>, и запах страниц новых учебников по заклинаниям, переплета книжек Гилдероя Локхарта.
А ведь мы действительно спешим. Куда-то вдаль. В неизвестность. Думая, что, став взрослее, нам будет легче. Будет больше дозволено. Перед нами протянутся дороги в будущее, которое таит еще больше тайн и загадок, спрятанные под склепом настоящего. И открыв этот склеп, мы разочаруемся. Начнем ценить прежнее, поймем, что в нынешних нас слишком много проблем, голова часто забита серьезными вещами. Что мы не можем просто сесть за книжкой сказок и убежать в царство Бардля Бирдля.
Можно просто досчитать до трех и все забыть. Расстаться с миром наивности, сладостей, радуги, сказок, шалостей и плохих оценок навсегда. Забыть самые первые ощущения.
А я не забывала. Нет, трудно сказать, что моя память исключительна, она просто работает в совершенно другом направлении - запоминает те вещи, которые запоминать и не нужно вовсе. Если же дело касается чего-то важного, то в данном случае моя память - далеко не победитель по жизни. Я помню все перепалки, в которые впадала, издевательства слизеринцев над моим факультетом, пятый поход с Чарли в Хогсмид. Самые мелочи детства. Они не перешли на страницы воображаемого дневника, который хранится в кладовке под названием "голова". Место вечного хаоса, разбросанных носков и разброшенных по всей комнате книг. Никто, даже мать с ее любовью к порядку, не может расставить там все по местам и полочкам.
В конце концов, вместе с детством уходят не только воспоминания. Вместе с ним уходит и твое внутреннее "я", о ком ты говоришь в прошедшем времени, как только созреешь. Формируешься, растешь, становишься серьезнее и ответственнее. Скучнее, я бы даже сказала. Все твои шалости и попытки валять дурака будут осуждаться в обществе. Ты теряешь ту поддержку со стороны родителей, которая когда-то было в детстве. Ты самостоятелен. Ты взрослый. И только твое имя остается прежним, - одно из немногих напоминаний о том, что твое <<я>> из детства и <<я>> из нынешнего времени живут в одном и том же теле, и в них течет одна и та же кровь.
А я не считаю, что во мне что-то изменилось. Что я навеки сказала детству <<прощай!>>, стала ответственнее, поумнела... до сих пор мне кажется, что я все та же Тонкс, что раньше. Та, что может пойти на любые безумные поступки, позволить себе шалости и дурачество. Если следует искать в глубине взрослых детей, то в глубине меня надо искать зрелого человека. Впрочем, факт остается фактом. Даже друзья-знакомые и бывшие преподаватели, как только я встречаю их в Косом Переулке, по-прежнему твердят, как шесть лет назад: <<Тонкс, детка, пора взрослеть!>>, на подобные слова я обычно ухмыляюсь, или попросту пропускаю их мимо ушей. Нимфадора Андромеда Тонкс. С самого рождения и по сей день. Какой была, такой и осталась. Никогда не теряет детства, никогда не вспоминает о нем - она просто им живет.
Этот день не выдается таким же, какими выдавались ему предшествующие. На удивление спокойный, без вторжений Пожирателей, восстаний, кровопролитий и многочисленных краж. Даже солнце, кажется, еле показалось из-за туч. Все это заметили. Первое солнце за вторую половину августа. Без дождей, северных ветров и запаха чего-то горелого. Такие дни надо ценить, говорила я себе. Не факт, что чуть позже мы снова встретим такую погоду с распростертыми объятиями. Впрочем, все лето не выдалось жарким - вечные ливни, грозы и знои сумели взять свое. Мы надевали теплые свитера и коротали свои вечера у камина. Осенью станет еще прохладнее. Это и так ясно.
Нет, знаете, я наврала немного - все же дождик, небольшой, приятно моросящий, сегодня был. Но я ненавижу дождь. В такие времена мне хочется просто укрыться дома, сесть с чаем и книжечкой за столом и слушать нервное касание капель земли. Впрочем, дождь, наверное, меня раздражает отчасти потому, что я ненавижу зонты, капюшоны и уродливые дождевики, которые только усугубляют ситуацию. Уж лучше намокнуть с головы до ног, чем надевать на себя или брать с собой это.
Первую половину дня я провела с семьей. Приготовила отцу его любимую глазунью, помогла матери с вкуснейшим жаркое на обед. В свободное время уединялась с выпуском <<Ежедневного Пророка>> или любимой книжкой, которую старалась осилить уже как третий месяц, и чашечкой остывшего мятного чая. Даже успела написать еще одно письмо Чарли. Так не терпелось узнать, как он справляется со своими драконами. Кстати, тогда мне еще чернила пролились на юбку - пришлось отстирывать.
Тик-так. Шестнадцать часов и пятьдесят семь минут. Через три минуты я уже должна быть на месте, в штаб-квартире. Как и назначили, просто побыть с девушкой по имени Блуберри Стоунхэм.
Мерлин, почему же я все время делаю вид, будто она мне чужая? Будто нас не связывало ни одно общее воспоминание, ни один из Хогвартских вечеров мы не проводили в Большом Зале, помогая друг другу с домашней работой? Будто мне так незнакомо это имя, будто не пробегают мурашки по коже, когда его слышу...
Эти глупые притворства. Может, уже хватит? Сколько раз я говорю это себе. Просто порой мне действительно трудно признавать свои ошибки. Особенно если они большие. Особенно если они уж очень-очень большие.
Собственно, эта девушка была мне не просто человеком, которая в школе училась на курс старше меня, с которой мы лишь иногда обменивались взглядами. Она была моим другом. Лучшим, которого я искренне любила и дорожила. Говорят, друзей не может быть слишком много. Или же - у кого есть друзья, у того нет друга. Так вот. В школе меня по-настоящему гнобили, многим я была действительно неприятна [что есть, то есть, и этого я скрывать не буду]. А сколько же сплетен про меня пускали! Это всегда усугубляло ситуацию. Но были лучики солнца, которые всегда были рядом со мной, которым было чисто наплевать на слухи. Которые не бросали меня в трудную минуту. Никогда. Этими людьми были Чарльз Уизли и Блуберри Стоунхэм, или, вернее говоря, Чарли и Блу, если говорить по-братски. Нет, эти две особы вовсе не дружили между собой. Блу, казалось, не такая уж и общительная была - только тот мальчик, Ной, и я были самыми дорогими людьми для нее в стенах Хогвартса. Нет, безусловно, я не была ей так дорога, как Ной. Но она часто могла на меня положиться. Я ценила Блу. Порой мне кажется, что даже слишком. Наша дружба длилась на протяжении [подумать только!] пяти лет. И лишь однажды, в один из самых ужасных дней моей жизни, произошло то, чего мы обе боялись. Стоило мне только ляпнуть не то в нашем разговоре - то, что, наверное, поставило огромный красный крест на наших прекрасных отношениях. Больше никогда не будет походов в Хогсмид, обмена новостями, гулянок и помощи с домашним заданием. Больше она никогда меня не поддержит в трудную минуту и не посмеется над моей шуткой. После того, как те слова, упоминание о ее младшем брате,соскочили с моего острого язычка, соскочила и наша дружба. В пропасть.
Конечно, хотелось извиниться, но я-то знала, что это не имеет никакого смысла. За свои поступки, в конце концов, надо отвечать. Извиняться мне ничего не стоило. Просто и так ясно, что не простит она меня. Слишком сильно я ее задела. Слишком сильно я ее обидела и проникла глубоко ей в душу.
Сказать, что это была одна из моих ужаснейших ошибок, значит не сказать ничего. Как я уже говорила, я постоянно запоминаю не то, что нужно. И это воспоминание для меня тяжелое. Даже слишком. Часто я его прокручивала в своей голове, говоря себе: <<а что, если бы?>>, но от этого легче на душе не становилось, груз и тяжесть не сходили с сердца.
После того момента мы даже не обменивались взглядами, что уж говорить о разговорах. Переваривалось и забывалось все это очень долго, постепенно и муторно.
Я не знаю, что меня сейчас ждет. И, честно говоря, даже представлять не хочется. Лишь при одной мысли о том, что я буквально через... уже полторы минуты встречусь лицом к лицу со своим бывшим другом и когда-то очень важным для меня человеком, сводит с ума, напрягает и волнует. Сердце слишком сильно бьется в ожидании. Не хочется, чтобы часы пробивали пять.
В назначенное время я приоткрыла деревянную дверь, которая вела в маленькую комнатку с небольшим количеством мебели. Я присела в удобное мягкое кресло, и ощутила комфорт. Напротив меня - она. Совсем недавно, на одном из собраний Ордена Феникса, мы встретились - тогда я замечала в ней небольшие изменения. Сейчас же Блу изменилась еще больше.
Наверное, пришло время разобраться. Пускай и с припозданием. Я делаю глубокий вдох.
- Привет.
Я еле выдавливаю из себя это слово. Никогда не любила фальши и натянутых эмоций. Поэтому я не улыбаюсь. Не изображаю дружелюбие и приветливость, а лишь сохраняю спокойствие и хладнокровие. Возможно, это не выход.
Но не получается иначе. Я не знаю, чего ждать - наверное, она просто промолчит, может, закричит, а возможно, даже не дотронется до темы и лишь заговорит со мной, как ни в чем не бывало.